Британия. Краткая история английского народа. Том - Страница 76

Победа при Льюисе поставила графа Симона во главе государства. «Теперь Англия жила в надежде на свободу, — пел тогдашний поэт; — англичан прежде презирали, как собак, теперь они подняли головы, а их враги побеждены». Далее песнь эта излагает с почти юридической точностью теорию патриотов: «Кто хотел бы поистине быть королем, тот является вольным королем, если управляет как следует собой и королевством. Все, что идет на благо королевства, он считает законным, а вредное для него — преступным. Одно дело — править согласно долгу короля, другое — разрушать государство, противясь закону». «Пусть совещаются общины королевства и пусть выяснится мнение всех, так как им лучше всего известны их законы. Всего лучше знают законы те, кто ими управляется; всего лучше знакомы с ними те, кто ежедневно имеет с ними дело; а так как тут дело идет об их интересах, то они приложат больше заботы и в своих действиях будут иметь в виду свой мир». «Общины имеют право следить за тем, какого рода людей нужно, собственно, выбирать для блага государства».

Никогда еще не излагались так ясно конституционные ограничения королевской власти, право нации совещаться о своих делах и решать их, а также право иметь голос в выборе представителей администрации. Однако умеренность условий Льюисского решения, — соглашения между королем и победителями, — показывает, что Симон абсолютно понимал трудности своего положения. Вопрос о Постановлениях решено было снова отдать на рассмотрение третейского суда, а до его приговора парламент, в который из каждого графства было вызвано по четверо рыцарей, передал управление в руки нового Совета девяти, членов которого должны были назначить графы Лестер и Глостер и стоявший на стороне патриотов епископ уичестерский. Ответственность перед народом была установлена тем, что за собранием баронов и прелатов признавалось право устранять любого из трех избирателей, которые в свою очередь, могли назначать и смещать членов Совета девяти. Такая Конституция сильно отличалась от запутанного и олигархического устройства 1258 года. Но расчеты на посредничество не оправдались: Людовик IX отказался от пересмотра своего решения, а папа Римский формально осудил действия баронов.

Затруднения графа росли с каждым днем. Королева собрала во Франции армию для вторжения в Англию, а на границах Уэльса все еще стояли вооруженные бароны. Вступать в соглашение с пленным королем было невозможно, освободить его без всяких условий — значило возобновить войну. В январе 1265 года в Вестминстере был созван новый парламент, но слабость патриотической партии среди баронов сказалась уже в том, что рядом со ста двадцатью церковниками в нем заседали всего двадцать три графа и барона. Но именно сознание своей слабости и побудило графа Симона к конституционной реформе, оказавшей сильнейшее влияние на нашу историю. На этот раз, он вызвал из каждого графства по два рыцаря, назначив заседать рядом с ними по двое граждан от каждого города, одновременно он создал новую силу в английской политике. Вызов депутатов от городов давно уже практиковался в собраниях графств, когда обсуждаемые вопросы касались их интересов; но лишь грамота графа Симона впервые заставила купцов и мещан заседать рядом с рыцарями графств, баронами и прелатами в парламенте королевства.

Только этот великий шаг и дает нам возможность понять широкий и пророческий характер планов графа Симона. Едва прошло несколько месяцев со времени победы при Льюисе, а его власть уже начала колебаться, в то время как горожане заняли свои места в Вестминстере. Внешние опасности граф преодолел с полным успехом: общий сбор всех сил Англии на Бергемских холмах положил конец планам наемников, собранных королевой во Фландрии, — вторгнуться в Англию; угрозы Франции ограничились переговорами; папскому легату было запрещено переплывать через Ла-Манш, а буллы об отлучении бросили в море. Но внутренние трудности с каждым днем становились все более грозными. Плен Генриха III и Эдуарда возмущал в народе чувство лояльности и привлекал к ним массу англичан, которая всегда становится на сторону слабого. И прежде слабая среди баронов партия патриотов ослабела еще больше, когда начались споры из-за дележа добычи.

Симону сильно повредили его справедливость и решимость обеспечить внутренний мир. Джон Жиффар покинул Симона, потому что он запретил ему требовать выкуп у пленника, так как это противоречило соглашению, заключенному после победы при Льюисе. Молодой граф Жильберт Глостер, хотя и обогатился за счет имений иностранцев, сердился на него за запрещение турнира, назначение собственной властью комендантов королевских замков и занятие крепостей Эдуарда на границах Уэльса своими гарнизонами. Последующее поведение Глостера доказало справедливость опасений Лестера. На весеннем заседании парламента 1265 года Глостер открыто обвинял Симона в тирании и в стремлении к захвату короны. До закрытия парламента он удалился в свои поместья на западе и вступил в тайное соглашение с Роджером Мортимером и пограничными баронами. Граф Симон скоро последовал за ним, захватив с собой короля и Эдуарда. Он пошел вдоль Северна, закрепляя за собой города, дошел до Херефорда и в конце июня направился по плохим дорогам в самое сердце Уэльса с целью напасть на замки графа Жильберта в Гламоргане, но в это время Эдуард неожиданно бежал из Херефорда и присоединился к Глостеру в Ледлоу. Момент был выбран удачно, и Эдуард выказал редкое искусство в маневрах, при помощи которых он воспользовался невыгодным положением графа. Двинувшись быстро вдоль Северна, он захватил Глостер и мосты через реку, уничтожил суда, на которых Симон старался переправиться через канал в Бристоль, и таким образом совершенно отрезал войска Лестера от Англии. Этот маневр поставил его между силами графа и его сына Симона, шедшего с востока на помощь отцу.